Мы уже рассказывали о доме Хвостовых, который украшал когда – то улицу Шлякова и сгорел в конце 1980 -х (начале 90 -х). У обитателей этого дома судьба была не менее трагичной.
В четыре часа 12 августа 1906 года на даче премьер-министра П.А. Столыпина раздался оглушительный взрыв. «Большая часть дачи взлетела на воздух. Послышались душераздирающие крики раненых, стоны умирающих и пронзительный крик лошадей, привезших преступников. Загорелись деревянные здания, с грохотом падали каменные… А на дорожках, на газоне – повсюду лежали раненые, мертвые тела и части тел: тут нога, тут чей-то палец, там ухо», – так писала об этом террористическом акте дочь Столыпина Мария.
Столыпин уцелел. Сами революционеры, бросившие бомбу, были разорваны в клочья. Погибло более тридцати человек тут же, сразу, многие умерли в ближайшие дни в больницах от ран. Среди убитых был и Сергей Алексеевич Хвостов, служивший в Министерстве внутренних дел и приехавший в тот день к Столыпину по делам.
«Его жена Анна Ивановна всю жизнь не могла вспоминать без содрогания, как к их дому на Фурштатской набережной, – пишет ее племянник С.П. Раевский, – подъехала карета, из которой вышел жандармский офицер и сообщил о том, что произошло. В полной прострации она ехала рядом с ним в это страшное место. Около дачи на Аптекарском острове, оцепленной конными жандармами, стояли толпы людей, раздавались стоны, плач. Анна Ивановна боялась увидеть мертвого мужа, которого она всего два часа назад провожала из дома, веселого, улыбающегося. Ей подумалось, что она увидит обезображенное тело. А он, любимый ее Сережа, лежал на кушетке, как живой, только небольшая царапина на правом виске с запекшейся кровью… Когда она пришла в сознание, рядом сидели три ее старших сына и дочь».
Эта трагедия и стала впоследствии причиной того, что Анна Ивановна купила дом в Сергиевом Посаде. Оставаться в Петербурге, где все напоминало о происшедшем, она не могла, уехала с четырьмя младшими детьми в Москву (у нее было шесть сыновей и две дочери). Поселилась она у своей матери, начальницы Елизаветинского института благородных девиц, а потом сменила ее на этом посту. После гибели мужа у А.И. Хвостовой стали усиливаться религиозные чувства.
Вместе с матерью она часто бывала в Троице-Сергиевой Лавре, Черниговском ските и Зосимовой пустыни, где она обрела духовника – старца Алексия. Общаясь с духовными лицами, совершая молитвы, Анна Ивановна получала утешение в своем горе.
Однажды она подумала, что хорошо бы приобрести дом в Сергиевом Посаде. Кто-то указал ей на деревянный дом с мезонином, украшенный резьбой, на Белой улице (потом – Красной, а теперь – Шлякова). Она купила дом и была очень довольна – в любое время, на любой срок можно было в нем остановиться.
Сначала Анна Ивановна и ее дочь Екатерина приезжали сюда, главным образом, на праздники, потом – чаще. Бывала в доме и ее мать Анна Николаевна Унковская. Появились знакомые – Флоренские, Верховцевы. А после революции вся семья, кроме старшего сына, обосновалась в Посаде. Но вскоре двое сыновей – офицеры – поняли, что безопаснее уехать на Украину. С ними отправились и двое младших. Анна Ивановна осталась с двумя дочерьми, Екатериной и Варварой, сыном Дмитрием и гувернанткой.
Несчастья не оставили семью. Два сына, сражавшиеся в Белой армии, погибли, умерла от тифа Варвара, умер и старший сын. И Анна Ивановна приняла постриг, стала монахиней в миру, матерью Анастасией. Приняла постриг и ее дочь Екатерина Сергеевна. Частым гостем в доме Хвостовых был наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кронид.
В начале 1923 года закрыли Зосимову пустынь – монастырь верстах в двадцати к северу от Троице-Сергиевой Лавры. Екатерина Сергеевна Хвостова, в прошлом фрейлина императрицы, а в то время мать Иннокентия, тайная монахиня. Она помогала устраивать монахов Зосимовой пустыни. Хвостова собирала средства для помощи монахам. С группой послушниц из пока не закрытого женского монастыря Екатерина Сергеевна отправлялась в разоренную Зосимову пустынь и собирала оставшуюся, еще не реквизированную церковную утварь и иконы. Собранное прятали в Сергиевом Посаде по церквам и домам верующих.
Хвостовы – мать и дочь – были известными людьми в городе. Двухгодичное отсутствие Анны Ивановны ( она уезжала к сыновьям) и ее возвращение не могло пройти незамеченным. Она, как и раньше, окунулась в церковную жизнь города. Посещала монастыри, принимала у себя монахов разрушенной Зосимовой пустыни, помогала им, чем могла. И не думала о том, что органы ОГПУ следят за ней. Они, конечно, следили и за дочерью. Но теперь мать приехала из-за границы. По мнению органов: «Зачем госпоже Хвостовой возвращаться в Советскую Россию? Конечно, получила там задание, а здесь связная – дочь». Налицо все, что требуется для ареста. И коллегия ОГПУ выдала ордер.
«В конце февраля 1925 года, поздно вечером, раздался стук в калитку.
– Кто там?
– Открывайте, милиция!
Вошли двое в шинелях и кубанках.
Жильцы все вскочили с постелей, кто в чем. Анна Ивановна была одна, она сидела в комнате в халате, Катя накануне утром уехала в Москву.
Старший из пришедших вынул из сумки ордер на арест:
– Постановление коллегии ГПУ, вы и ваша дочь арестованы!
– Боже, за что же? – едва слышно проговорила тетя Аня.
– Где ваша дочь?
– Она уехала в Москву. Завтра вернется.
– Приступаем к обыску! – скомандовал гэпэушник. – А дочь, как вернется, чтобы сама шла в ГПУ! Понятно?
Обыск шел до самого утра. Рано утром Анну Ивановну отвезли на извозчике на станцию, а там поездом до Москвы, на Лубянку. При обыске изъяли несколько фотографий, в основном священнослужителей, и письмо от детей из-за границы. Екатерина Сергеевна, приехав из Москвы, на следующий день отправилась в городское ГПУ и, естественно, не вернулась.
На Лубянке не нашлось достаточных материалов, чтобы сфабриковать против Хвостовых серьезное дело. Но не зря же ездили в Сергиев Посад арестовывать двух женщин. Постановили дать им “минус шесть”, т.е. они могли проживать всюду, кроме шести крупных городов. Хвостовы выбрали Тверь».
Судьбу А.И. Хвостовой удалось выяснить ее внучке Наталье Дмитриевне. Из Вологодского управления ФСБ она получила документ, что А.И. Хвостову снова арестовали в 1937 году, и на следующий день после ареста «тройка» приговорила ее к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение 20 января 1938 года.
Матушку Иннокентию (Екатерину Сергеевну Хвостову) постигла та же участь; дата ее смерти неизвестна.
С.П. Раевский вспоминает, что Е.С. Хвостова, встретившись в конце 1920-х годов с его матерью, пересказала свой разговор со следователем, происходивший на Лубянке в 1925 году: «Следователь требовал, чтобы она выдала, у кого хранятся церковные ценности Зосимовой пустыни, настаивая на том, что у него есть средства заставить ее говорить.
– У вас нет таких средств, – отвечала она. – Что бы вы ни сделали, мои страдания будут меньше, чем те, которые претерпел Спаситель. Я готова принять любые страдания.
Следователь смял протокол допроса и швырнул ей в лицо».
На фото Анна Ивановна Хвостова и Екатерина Сергеевна Хвостова, которая была в юности фрейлиной.
Цветные фото дома – примерно 1990 год. Автор Сергей Бессмертный.
Источник: Смирнова Т.В. «…Под покров Преподобного». Очерки о некоторых известных семьях, живших в Сергиевом Посаде в 1920-е годы / Т.В. Смирнова. – Сергиев Посад: СТСЛ, 2007. С. 200-208.
